Комментарии. Мун-Му ванг-ам (ванг – правитель, ам – скала) – небольшой островок на восточном побережье Кореи, рядом с городом Кам-по, где в воде лежит огромный валун, под которым, как утверждает табличка на английском языке, установленная при въезде на пляж, покоится прах Мун-Му, правителя Шилла с 660 по 681 год. Историческое место No.158.

Не то, чтобы я не умел варить рис или делал это совсем плохо. Но все-таки, находясь в стране, для которой рис – все равно, что для нас хлеб, надеялся выведать какие-нибудь секреты и особенности его приготовления. Однако мои многочисленные попытки обращений по этому поводу к студентам или женам профессоров сводились к следующему Как варить рис? Конечно, знаю! Записываете? ОК, берете рис, засыпаете его в автомат для варки риса… Этот автомат – маленькая электрическая кастрюля-термос, безошибочно варящая и держащая в тепле, неизменный элемент корейского быта – является уже многие годы хранительницей тысячелетней технологии. Не могу себе представить, как здесь жили люди 1000 лет назад, когда еще не было электрических розеток и ее некуда было воткнуть.

Неискушенного Читателя, в его первые дни пребывания в Корее, несомненно, позабавит картина, которую он никогда не увидит в России. Это молодой человек, беседующий по сотовому телефону, этому вожделенному тотемному знаку российской крутизны, и при этом рулящий… велосипедом. Такого количества мобильных телефонов как в Корее (по статистике, он имеется у каждого четвертого корейца), я не видел нигде. Высочайшая конкуренция привела к тому, что аппарат практически ничего не стоит, а подписывают телефонные компании своих абонентов чуть ли не с детского сада.

Пенициллиновый соус. Сун-дэ – это вареные свиные потрошки и хрящики. Настоящая корейская еда, по крайней мере, когда я заявляю коллегам, что очень люблю это блюдо, они радостно удивляются и извещают, что я – уже наполовину кореец. Мне показали один замечательный ресторанчик, прямо на рынке, и теперь я туда регулярно наведываюсь. Там же мне поведали секрет одного соуса, Туан-Джанг. Готовится он из бобов, с добавлением соевого масла, потом закапывается в землю в специальных сосудах на один-два месяца. Оказывается, с древних времен его использовали, помимо услаждения вкуса, еще для лечения ран. Относительно недавно ученые обнаружили в нем повышенное содержание пенициллина. Кстати, по словам другого моего коллеги, другой похожий соус обладает антиканцерными свойствами. И ученые сейчас его активно изучают.

Еще о Желтом море. Вся фишка, как принято сейчас говорить о сути, заключается в том, что средняя глубина Желтого моря, по крайней мере, у побережья корейского полуострова, всего десятки метров. Из-за этого приливы и отливы на нем ярко выражены. А из-за этого – сильные течения, с одним из которых я имел честь близко познакомиться. Есть на Желтом море остров в полутора километрах от берега, к которому, в день удачного сочетания сезона и положения светил, обнажается морское дно. Фотографию такого дня я застал в корейской газете. Называется это дело ни как иначе, как «Дорога Моисея». Интересно, что с другой стороны полуострова, на побережье Восточного моря приливы и отливы почти незаметны, поскольку глубина весьма быстро достигает нескольких километров. Говорят, от Желтого моря к морю Восточному (это около 500 км) – один из самых крутых перепадов высот на поверхности Земли.

Еще о произношении. Да. Иностранные звуки F, V, B, P, как я уже говорил в корейском исполнении почти не отличаются и звучат как П. Поэтому частенько приходится догадываться, что хотел сказать собеседник, подставляя букву V или F вместо P. Подъезжаем к супермаркету в машине, набитой мной и моими студентами. Один из них говорит, Now, I want to find parking. Попробуйте подставлять вместо p разные буквы, и вы поймете мою недоуменно-радостную реакцию. Отмечу, что я не слышал, чтобы корейцы использовали англо-американские ругательства.

Еще о палочках. Почему все-таки так сложилось, что они в Корее металлические, а не деревянные? Оказывается, не что иное, как попытка профилактики. Профилактики пищевых отравлений… Считалось, что от яда, использовавшегося для подмешивания в пищу, объясняют мне, серебряные палочки немедленно помутнеют…

В Корее, а если точнее, то частью в Северной Корее, частью в демилитаризованной зоне, есть гора, которая имеет четыре названия. В разное время года она выглядит и, соответственно, зовется по-разному. Разумно…(Сообщу, воспользовавшись паузой, что мало того, что у корейцев намного больше слов для описания вкуса, но еще и гораздо разнообразнее европейцев они описывают цвета и, ах, чувства.). Чтобы не было путаницы, на картах она зовется Кым-Ган. Я видел это гору в красочном путеводителе по Корее и на многих работах старых графиков. Что говорить – красота… Совсем недавно, после долгих консультаций между Севером и Югом, группе южнокорейских туристов было разрешено совершить путешествие на Кым-Ган. Это событие освещалось на первых полосах газет, несмотря на то, что контакты с северокорейскими жителями были исключены. С экранов не сходили лица плачущих пожилых людей, взывающих с вершины горы к своим родным, оставшимся на Севере…

Что знают о России корейцы? Первое, что приходится слышать. О! – Россия о-о-очень (и даже глаза у собеседника становятся круглыми при этих словах) большая страна!... Многие знают Ленинград, некоторые знают Санкт-Петербург, побывавшие в них говорят, что это самый красивый город из всех виденных. Всякий кореец знает, что такое водка и, как правило, опасается ее пить: Я слышал, это слишком крепкий напиток. (Забавно, особенно если учесть, что их соджу лишь немного легче). Многие корейцы, особенно молодые, знают Виктора Цоя. Правда, знают его здесь под фамилией Че. Мужчины-корейцы выразят восхищение красотой русских девушек. Почему, однако, добавят после некоторого замешательства, они с возрастом становятся такими полными?… Конечно, профессорам и студентам известно намного больше. Все немедленно назовут вам Достоевского (Преступление и наказание), Толстого (Анна Каренина, Война и мир) и, может быть, Пушкина, это входит в школьную программу. Назовут Чайковского и, нет, не Пастернака, но «доктора Живаго». Как правило, восхищаются русской-советской школой теоретической науки и основанными на ней технологиями. До сих пор нет в мире корейца – нобелевского лауреата. Очень, кстати, болезненная тема. Поэтому рассказ о том, что мой Технический университет окончили сразу два, всегда производит впечатление.

Беседуем со студентом. Я, задумчиво говорит он, очень уважаю русских. В Корее – множество раз за историю страны народ пытался сделать революцию. И все – неудачно, все восстания были подавлены. А вам – удалось…

В Корее очень много учителей английского. Американцы, канадцы, иногда англичане и австралийцы, пользуются спросом на носителей сего древнего языка в этой, в общем-то, далеко не бедной стране. У нас, в маленьком университете, их пять. Преподаватель с редким именем Джеймс Браун, мой близкий приятель, сосед по дому и отец двух очаровательных американо-корейцев, – один из них. В канун 7 ноября прощаюсь с ним у ворот. Пока, говорю, завтра суббота, – наверное, не увидимся. Кроме того, у нас, русских, праздник. Естественно, он спрашивает, что за праздник. Как и всякий, учивший английский в советское время, не задумываясь, выпаливаю "Great October Socialist Revolution Day!". (Что у американцев здорово – так это то, что они очень позитивны в выражениях. Обычно он всегда желает мне Have a great evening! Have a great weekend! и т.д. ). Поэтому он немедленно желает "OK. Have a GREAT October socialist revolution day!"

Осень. "Чон ко - ма би". (Небо становится высоким, а конь – сытым) Еще корейцы говорят, что в этих местах есть только два времени года – зима и лето, поскольку осень и весна очень короткие. Действительно, что касается природы, то «пышное увядание» длится весьма недолго и быстро упадает под ноги. Погоды же становятся осенними с конца октября и стоят таковыми довольно долго… вполне возможно, до весны... Завтра начнется декабрь, днем до +6, ночью около 0. Без осадков.

Хэ Ин Са. Сегодня первый снег… И солнце…Сегодня я праздную победу над неуступчивой задачей, в пору своего триумфа доводившей меня до тихого бешенства. Договариваюсь с уже знакомым Читателю аспирантом, все бросаем, садимся в машину, едем в новое место, новый буддистский храм. Полтора часа по извилистому шоссе мимо несказанно изменившихся поселков, гор и щетинящихся убранным рисом делянок. Горы, поросшие до макушек кустарником, выглядят забавно. Кустарник, превращавший все лето их вершины в зеленые громады, теперь топорщится густыми голыми ветками. Из-за этого кажется, что склоны гор покрыты нежным серым пухом. Именно то, что Наблюдательный Читатель, без сомнения, уже не раз отмечал, разглядывая легкие осенние взмахи туши традиционной восточной графики. Рельеф скал, выступающих из этого «пуха» подчеркнут мазками первого снега… И солнце, солнце заливает весь пейзаж радостным светом…

Хэ Ин Са замечателен тем, что хранит древнейшую библиотеку буддистских текстов, вырезанных восемьсот лет назад на деревянных дощечках и чудом сохранившихся в варварских набегах японцев. (Национальное сокровище No. 32). Хранилище дощечек (Национальное сокровище No. 52) тоже уникально, так как обеспечило деревянной библиотеке сохранную вентиляцию и температурный режим.

Первый поцелуй. Нет-нет, это было не со мной, вернее, это не про меня и Целомудренный Читатель… останется при своем целомудрии. Просто вчера, подходя к Хэ Ин Са, я впервые за многие месяцы корейской жизни увидел, как пара средних лет, полная тихого ликования от солнца, первого снега, блистающих гор, неожиданно, украдкой … поцеловалась прилюдно.

Дело к вечеру. Сморенные теплом спешащей домой преданной машины, засопели на заднем сидении две дочки-очаровашки моего приятеля, не дававшие нам покоя весь день. Кассета российской попсы, произведшая среди корейцев фурор, тоже отдыхает. Исполненные дивными картинами дня, мы молча глядим в окна, в которые с другой стороны вот уже многие месяцы смотрят вечные корейские горы. Первый снег…

И вдруг, глядя в эти оцепеневшие запорошенные кусты, в снежную вату на сосновых лапах, в этот жалкий мокрый снег, худеющий на обочине … Вдруг… увидишь не глазами вдруг какие-то голые чахлые осины у кромки замерзающего, припорошенного снежной крупой поля, раскисшую дорогу в никуда, какие-то безмолвные покосившиеся заборы, безысходные шиферные крыши с глиняными заплатами и… где-то внутри впервые что-то шевельнется, перехватит дыхание на миг… И, очнувшись, вновь упрешься взглядом в мелькающие желтые столбики, ограничивающие проезжую часть... Как, Читатель, мы назовем эту мимолетную эмоцию?…